Чтобы понять другую культуру, важно не только познакомиться с языком, музыкой и литературой. Нужно поесть и выпить так, как это принято у местных. Корреспондент «РР» поучаствовал в китайской чайной церемонии

Звук струны и шум ветра

В одном из московских дворов недалеко от центра есть подвал с вывеской «Чайное место». Это маленький клуб, в котором главный учредитель, председатель и символ веры — чай.

Церемонию проводит Виктория. Она в красных традиционных одеждах. За правильностью действа наблюдает молчаливый Вениамин. Свет приглушен, играет тихая восточная музыка.

— Метод чаепития, который мы используем, называется гунфу ча. Первый вариант перевода более распространен и означает «высшее мастерство чаепития». Второй точнее отражает суть действа: «наработка общения с чаем». Мы будем не просто утолять жажду — мы будем наслаждаться чаем в полной мере. Для этого используются специальные чайные пары, — говорит Виктория. — Высокая чашечка, вэн сян бэй, для вкушения ароматов. Низкая, пин мин бэй, для наслаждения вкусом. Если говорить о философском аспекте, высокая символизирует небо и мужскую энергию ян — там дух чая. Низкая, соответственно, символ земли и женской энергии инь — там плоть чая. Они всегда вместе и разделены.

Каждое движение чайного мастера что-то да означает. Смысл придается всему. Романтизируются даже звуки кипения воды. Три стадии закипания — звук лопнувшей струны, бой небесных барабанщиков и шум ветра в соснах.

Первое знакомство с напитком: мы по часовой стрелке (это принципиально важно) передаем друг другу специальную емкость с чаем. Нужно три раза вдохнуть и отдать соседу.

— Первый этап — прогрев посуды кипятком, — рассказывает Виктория. — Для чего мы это делаем? Чтобы изменить энергию застывшую и холодную на подвижную и горячую.

На специальной доске для чаепитий ча бань, внутрь которой можно сливать воду, мастер начинает обливать чайник горячей водой.

Это неслучайно называется церемонией. Важен каждый шаг — все делается плавно и величаво, даже обливание чайника водой превращается в событие.

Мы передаем по часовой стрелке только что облитые горячей водой чайные листочки. Вдыхать аромат во время церемонии приходится куда чаще, чем пить.

Первая заварка сливается. Ее называют технической. Со второго захода чай можно пить. Из чаху, глиняного сосуда, напиток попадает в чашу справедливости:

— Это чтобы всем достался один напиток. Если разливать из чайника, у всех будет разная концентрация, а из чаши справедливости все получат одинаковый чай, — говорит мастер.

Небо и земля

— Сперва чай заливается в высокую чашку и накрывается низкой. Небо оказывается внизу, земля наверху. Это непорядок. Нужно исправить, — Виктория быстро переворачивает конструкцию из двух чаш. Что за чай мы пьем? Это улун Те Гуанинь из уезда Аньси.

Есть легенда, что в этом уезде жил набожный чаевод. Каждое утро он подносил чашечку свежезаваренного чая богине Гуанинь. Однажды ему приснился сон, что если он поднимется высоко в горы, то найдет ценный дар от богини. Чаевод усомнился, но решил проверить. Долго бродил он по горам, но ничто не привлекло его внимания. И уже собрался было уходить, как вдруг увидел красивый чайный куст, залитый лучами солнца. Посадил крестьянин его в своем саду, осенью собрал листочки и заварил по всем правилам. Чай получился тяжелый, словно железо, с густым цветочным ароматом и приятным сладким послевкусием. Этот чай назвали Гуанинь в честь богини, олицетворяющей доброту и сострадание.

Среди посуды стоят три китайских божка.

— Это Фу, Лу и Шоу-син — божества, символизирующие непрерывность удачи, — опережает мой вопрос мастер.

И вот чаепитие входит в решающую стадию. Подносим высокие чаши вэн сян бэй к носу (желательно вплотную). Чай, который был там еще секунду назад, оставляет сладковатый аромат.

— Если водить чашу справа налево, можно почувствовать его объем, — говорит Виктория.

И правда, возникает ощущение, что кто-то гладит мокрой рукой по носу.

— Все продуманно. Пока мы наслаждаемся ароматом, чай успевает немного остыть и не обжигает. Пить следует небольшими глотками.

Чмок как благодарность

Тишину нарушает громкий звук — это молчаливый Вениамин. Он пьет чай, и, кажется, его нисколько не смущают собственные бульканье и причмокивание.

— Благородный чай обладает несколькими достоинствами: вкусом, ароматом, цветом, настоем, послевкусием и состоянием. Когда все настроились на общий лад, хорошим тоном считается делиться друг с другом впечатлениями от вкуса и аромата. Я вот, например, ощущаю вкус репчатого лука, — говорит Вениамин.

— А я привкус цветов, только еще не поняла каких, — подхватывает Виктория.

Чайный мастер тоже пьет с гостями. Эта традиция выросла из параноидального страха императоров быть отравленными.

— Запах из детства какой-то, полем пахнет, — бубню я.

Сливаем остатки чая, и процедура повторяется. Снова трюк с переворачиванием чашек, вдыхание аромата, еще и еще. Хороший чай выдерживает 8–10 заварок.

— Философия чаепития — неважно, китайского или японского, — в концентрации, отсутствии беспокойства и суеты. К слову, японская чайная церемония, которую сегодня активно культивируют, — это та же китайская, только VIII века. Японская доведена до совершенства и превратилась в ритуал, а китайская нужна, чтобы наслаждаться чаем, концентрироваться на нем, — говорит Вениамин.

В очередной раз переворачиваем чашки с чаем. У меня получается не очень.

— Нужно делать на себя, чтобы благость, здоровье и сила приходили, — говорит Виктория. — Такие мелочи для китайцев очень важны. Они стараются все делать по часовой стрелке. Даже благовониям лучше дымиться по часовой. Потому что это энергия собирания ян, а против — разбрасывание энергии и хаос.

Какое-то время молчим. Опять слышу причмокивания и хлюпанье.

— Вы ведь не просто так пьете шумно?

— Это проявление искренности и благодарности. В этом нет глубины, просто бытовая культура, — отвечает Вениамин. — У китайцев вообще есть культ еды. Все переговоры начинаются в ресторане, с застолья.

— Интересно, что в России, хотя культура тоже скорее восточная, такого пунктика нет.

— У нас разные методы приготовления пищи. В Китае готовят быстро — жарят на круглой сковороде вок. Используют в основном сырые и слегка обжаренные ингредиенты. Русская же кухня подразумевала долгий процесс — томление в печи, приготовление супов. Наверное, это связано с иным восприятием пространства, с простором: русские все де-лают медленнее. Но это исконно русская культура. Применительно к современной вообще ни о чем говорить нельзя.

— А о китайской?

— О ней можно, — слегка задумавшись, отвечает Вениамин. — Китайцы довольно бережно относятся к своему наследию. А вот почему мы — нет, никто не знает. Наша культура всегда была склонна попадать под разные влияния. Китайская менее открытая: они оберегали традиции. Наверное, в этом их сила и заключается.