Языку свойственно меняться со временем. Но обычно в современном слове явственно слышится отголосок его «предка». Тем не менее встречаются слова, не имеющие ничего общего (ни одной буквы!) со словом, употреблявшимся в старину. Например, очи — глаза, ланиты — щёки... Почему так случается?

Отголосок «предка» слышится в слове, если изменилось только его произношение. Например, слово «здоров» когда-то начиналось со звука «с», после которого шёл особый гласный, и такой же гласный стоял на конце, после «в» (записывалось это так: съдоровъ). Потом эти гласные выпали, «с» перед «д» озвончилось, «в» на конце оглушилось — но всё равно некоторое звуковое сходство осталось.

А с очами и ланитами ситуация совсем другая — здесь мы видим не изменение произношения, а появление нового слова на месте старого. Почему такое случается? Самый простой ответ — потому, что в языке есть синонимы. Например, мячик во время игры можно бросить, а можно кинуть, сказать что-то можно вскользь, а можно — мимоходом, ездить можно на машине, а можно — на автомобиле, футбольного вратаря можно назвать голкипером, бегемота — гиппопотамом, фигу — инжиром... Каждый из синонимов имеет свои оттенки значения, есть контексты, в которых один из них смотрится лучше, чем другой. В результате оказывается, что в речи они встречаются нам с разной вероятностью, какой-то из вариантов — чаще, какой-то — реже.

Дальше может получиться по-разному. Можно провести между вариантами какое-то различие. Например, спелые плоды оливкового дерева называть маслинами, а зелёные — оливками. А можно просто решить, что тот из синонимов, который попадался чаще, — это самое общее название для данного объекта, действия или свойства, а второй, тот, что попадается реже, — это такое специальное слово, для особых случаев. Каждый человек это решает для себя по-своему. Спросите, например, знакомых, что и как они бросают, а что — кидают, — даже без учёта переносных значений получите много разных ответов.

Из таких отдельных решений отдельных людей складывается общая картина употребления. И если окажется, например, что большинство решило, что брюхо — слово грубоватое, а нормальное слово — это живот, или что нормальное обозначение органа зрения — это глаз, а око — это слишком возвышенно и в обычной бытовой речи неуместно, то так оно и будет. А потом может оказаться, что слово, бывшее когда-то основным, нормальным, начинается восприниматься как слово для особых случаев (из-за того, что оно по каким-то причинам реже попадалось в речи), а потом и вовсе забывается — просто потому, что особый случай давно не представлялся. И тогда его место занимает другое слово, ни одним звуком на него не похожее.

Более интересный вопрос — откуда вообще берутся синонимы. В принципе, человеку свойственно по умолчанию считать, что у каждого объекта (действия, свойства) есть своё имя, и этим именем никакие другие объекты (действия, свойства) не называются. Именно поэтому так хочется найти разницу между маслинами и оливками, между вклЮчит и включИт (многие говорят, что телевизор они вклЮчат, а кого-то в список включАт) и т. д. Но при этом иногда, если о чём-то говорить приходится очень часто, его начинают называть множеством разных слов. Например, деньги называют «кэш», «бабки», «бабосики», лицо — «харя», «ряшка», «морда», «мурло», «физиономия» (и т. д.)... Естественно, когда появляется такое изобилие синонимов, какой-то может начать попадаться чаще прочих, стать основным, а потом и совсем вытеснить своих конкурентов. Но почему такое вытеснение не происходит быстро, почему во многих случаях люди начинают использовать дополнительные названия для того, что уже и так имеет имя, — загадка...

Ответила: Светлана Бурлак