«Сегодня он танцует джаз, а завтра Родину предаст». Когда-то эта фраза воспринималась как остроумная пародия на гонения против «буржуазной культуры». В конце 80-х высмеивать все подобное стало модным и увлекательным. Чем в итоге в девяностые годы за неверие «в происки классовых врагов» заплатили страна и большинство веселившихся, будут вспоминать еще несколько поколений.

Литва сегодня пошла еще дальше: в школах запретили отца называть отцом, а мать – матерью. А два дня назад представители Литвы возмутились и заявили протест по поводу того, что на концерте в честь 20-летия Конституции Олег Газманов спел «Я рожден в Советском Союзе» и строки: «Украина и Крым, Беларусь и Молдова – Это моя страна. Сахалин и Камчатка, Уральские горы – Это моя страна. Красноярский край, Сибирь и Поволжье, Казахстан и Кавказ, и Прибалтика тоже».

Формально это возмущение вообще ничем, кроме каких-то психиатрических комплексов прибалтийских политиков, объяснить невозможно. Газманов же пел не «Моя империя» или «Мои колонии», и не «Мое государство»: он пел «Это моя страна». Страна и государство – это вообще разные вещи. Государства могут быть абсолютно разные, а страна – одна. Страна – это то, с чем человек чувствует родство и близкую связь.

Но медицинские проблемы прибалтийских политиков и дипломатов – особая тема. Элиты трех этих республик от того, что СССР – это их страна, отказались еще четверть века назад. Правда, первый премьер-министр литовского сепаратистского режима Казимира Прунскене родилась все же в Советском Союзе – в 1943 году, хотя и на оккупированной территории. Но последний председатель Верховного Совета Литовской ССР и первый председатель сейма сепаратистской Литвы Витаускас Ландсбергис действительно родился не в СССР. Он родился в Литве в 1932 году, в семье литовского архитектора и нациста Ландсбергиса-Жямкальниса, который в 1941 году вошел в созданное подпольным прогитлеровским «Фронтом литовских активистов» Временное правительство Литвы, провозгласившее, опираясь на вторгшиеся немецкие войска, свою власть в республике 22 июня 1941 года. Правда, немцы, поняв их недееспособность и отторжение их народом, потерпели своих марионеток шесть недель и сами же их разогнали.

Отец Ландсбергиса бежал после освобождения Прибалтики в Германию, а потом – в Австралию, хотя и вернулся в СССР к концу 1950-х годов. Так что ему было бы чем возмущаться: он был рожден не в Советском Союзе.

Четверть века назад от того, чтобы считать СССР своей Родиной, отказались и очень многие литовцы, и сама Литва. Но, как «единожды солгав – кто тебе поверит», так и единожды предавший будет обречен предавать и дальше. Тот, кто отрекся от Родины, обречен на то, чтобы отречься и от отца с матерью.

Ведя борьбу против СССР, литовские сепаратисты, в частности, вспоминали о своих связях с католичеством, о своих национально-исторических традициях, говорили о чуждости «навязываемой Литве советско-коммунистической» и вообще российской культуры, о своей приверженности консерватизму. То есть все начиналось с неприятия советского сверхмодерна, а закончилось капитуляцией перед «еэсовским» постмодерном.

Все логично: кто отрекается от матери, тот отречется и от Родины. Кто однажды отрекся от Родины, тот со временем отречется и от матери с отцом. Меняющий СССР на ЕС вынужден будет вместо слов «отец» и «мать» использовать слова «родитель 1» и «родитель 2». Отрекающийся от имени будет откликаться на клички.

Правда, возникают вытекающие проблемы. Скажем, как называть бабушек и дедушек? Как называть братьев и сестер, как называть сыновей и дочерей?..

Если отец отныне не отец, а «родитель 1», а мать – «родитель 2», то не может же у «родителя 1» быть отца и матери: у него тоже должны быть свои «родитель 1» и «родитель 2». Соответственно, и у «родителя 2» не может быть никого, кроме своих «родителей 1 и 2».

Тогда у ребенка должны быть «родитель 1/1» (бывший дедушка по отцу), «родитель 2/1» (бывшая бабушка по отцу), «родитель 1/2» (дедушка по матери), «родитель 2/2» (бабушка по матери).

Правда, тут тоже ведь есть вопрос: почему «родители мужского рода» получаются под первыми номерами, а родители женского – под вторыми? На месте феминисток следовало бы обидеться. Ведь и такая нумерация четко ведет к дискриминации женщин. Казалось бы, ее хотят устранить, перестав отличать их от мужчин по роду, но как раз увековечивают, признавая их врожденную вторичность.

Конечно, чтобы не расстраивать активистов от феминизма, можно как раз мужчинам дать вторые номера, а женщинам – первые. Но тут могут начать бороться за свои права мужчины, и, ко всему прочему, будет опять-таки повод для возмущения у активистов-женщин: ведь демонстративное предоставление номерного преимущества слабому полу будет подчеркивать, что он слабый и нуждается в некоем снисходительном отношении.

Сложно и с братьями и сестрами. Если вместо отца с матерью – «родители 1 и 2», то нужно этот же принцип бесполости переносить и на них. Тогда нужно брата называть «братом 1», а сестру – «братом 2». Но тут можно запутаться, если братьев и сестер окажется больше, чем по одному.

Можно просто перейти на сплошную нумерацию, без намека на половую принадлежность, но тоже нужно определиться, какое базовое обозначение брать за основу – «брат» или «сестра». Ведь мать не переименовали в «отца 2», а отца – в «мать 1»; значит, нужно что-то нивелирующее, объединяющее и выступающее родовым наименованием. Например, «одноматочник первого рода» и «одноматочник второго рода». Тут даже есть и еще преимущества: можно будет отличать братьев по матери и братьев по отцу. Скажем, «одноматочник первого рода» – это брат и по отцу, и по матери. «Одноматочник второго рода» – сестра по отцу и по матери. «Одноутробник первого рода» – брат только по матери. «Одноутробник второго рода» – сестра только по матери. «Однокровник первого рода» – брат по отцу. «Однокровник второго рода» – сестра по отцу...

Но чтобы не употреблять термины, окрашенные неким мужским шовинизмом, нужно вместо «одноматочник», «одноутробник» и «однокровник» употреблять более нейтральные «одноматочное», «одноутробное», «однокровное» – первого или второго рода.

И с детьми проблемы. Если вместо отца с матерью – «родители 1 и 2», то можно, конечно, пойти путем сплошной нумерации: например, «ребенок 1», «ребенок 2» и так далее. Но тогда будет подчеркиваться возраст, то есть налицо будет возрастная дискриминация. К тому же «ребенок» – слово хотя и общепринятое, но явно по недосмотру. Тоже нужно придумать более нейтральное наименование: например, «рожденное первого рода» и «рожденное второго рода».

И тоже некорректность: ведь «родителя 1» и «родителя 2» ввели именно для того, чтобы не указывать на акт рождения. Это же именно для тех пар, которые сами никого не рожают в силу неспособности исполнять детородные функции и лишь усыновляющих тех, кто рожден другими людьми. Тогда и нужно сделать терминологию более корректной и толерантной. Не «рожденное первого рода» и «рожденное второго рода», а «воспитуемое первого рода» и «воспитуемое второго рода». А еще лучше – «воспитуемое X» и «воспитуемое Y».

Вот тогда наступит полное торжество европейских ценностей, демократии и толерантности. И начинала свой путь к ним Литва с борьбы со «сталинским тоталитаризмом». Тоталитаризм, по версии создателей этого пропагандистского концепта, смоделированного для борьбы с СССР, – это общество сплошного контроля, унификации и обезличенности.

Для освобождения от этого «сплошного контроля, унификации и обезличенности» они отреклись от одной Родины и попросились в другую, в которой им со временем объяснили: здесь отца с матерью иметь не положено. Здесь все нейтрально и толерантно. Никаких следов тоталитаризма – только толерантность, унификация и бесполость.

За что, как говорится, боролись, на то и напоролись.

Сергей ЧЕРНЯХОВСКИЙ