История Мурландии
Автор:  Герман
мейл: giri@mail.ru

Историю любого явления можно начать с конца, а можно начать с того, как дедушка главного героя познакомился с бабушкой. Поскольку история нашей команды и нашего проекта началась с меня, то, хоть это и нескромно, и корни проекта идут из моего нежного возраста.

Все мы родом из детства. Свой первый "благотворительный" акт я предпринял в пятилетнем возрасте, отдав нищему пятак, пожалованный бабушкой, за что тут же получил от нее нагоняй. В дальнейшем желание помогать страждущим вылилось в уже осмысленное решение стать хирургом, принятое в одиннадцатилетнем возрасте. К сожалению, несмотря на то, что это решение и было воплощено в жизнь с окончанием института в 1989 г, начавшаяся в стране в это же время круговерть не дала возможности полностью себя реализовать на этом поприще. Бесплатной медициной, в которую я шел изначально, заниматься стало крайне затруднительно. А про другие виды благотворительной деятельности на последующие пять лет пришлось забыть.

Таким образом где-то в начале девяностых у меня появилась идея устроить небольшой праздник на Новый Год для детдомовских детей. Несколько лет идея благополучно пребывала в нежном статусе "мечты". Пока не наступил "час икс". Парадокс состоял в том, что час этот наступил в момент кризиса 1998 года, когда всей стране было явно не до благотворительности. Люди с хорошей памятью могут легко воскресить в ней толпы возле банков, очереди за макаронами на продовольственных рынках, ожидание гражданской войны, всеобщее ощущение полной неопределенности в ближайшем будущем. Понятное дело, до детдомовских детей в этот момент просто никому дела не было. У всех хватало и своих проблем. И у меня в том числе.

Как раз, занимаясь этими проблемами, я попал в город Рыбинск (Ярославская область). Город, очень милый и спокойный, произвел впечатление очень бедного. Особенно бросались в глаза два факта: низкие (просто смешные) цены в общепите (результат отсутствия платежеспособного спроса) и обилие разрушенных и полуразрушенных зданий в самом центре города (та же история). Т. е. проблемы в Рыбинске были и до кризиса. Он их лишь усугубил. Недолгие размышления привели меня к мысли, что все это - результат милитаризации городской промышленности в советский период. Развал ВПК привел к финансовой несостоятельности городской бюджет. Собственно, все эти "околопроблемные" размышления привели к тому, что я понял - это то самое место. В период кризиса плохо было по всей России, но в Рыбинске было хуже всего (из тех мест, естественно, которые я знал).

К этому времени я совершенно четко понимал следующее:

Я не буду реализовывать свое желание помочь через какие бы то ни было благотворительные фонды. Все необходимое буду закупать лично и отдавать лично в руки.
Скорее всего, закупаться будут не новогодние подарки, игрушки и сладости, а более насущные вещи: одежда, обувь.
Я никому не буду об этом сообщать, кроме своего приятеля и коллеги, д-ра Алекса, помощь которого мне может понадобиться, и который, естественно, будет хранить все в тайне (даже собственной жене не сказал).

Все так и получилось, кроме одного: д-р Алекс написал о первой поездке в детдом в Интернете, на сайте www.auto.ru (виртуальном автоклубе). Правда, имен он не указал, но это не помогло. Несколько особенно настойчивых автомобилистов добрались и до меня.

САМАЯ ПЕРВАЯ ПОЕЗДКА В ДЕТСКИЕ ДОМА РЫБИНСКА

Это была, конечно же, не самая первая поездка в Рыбинск вообще, а где-то пятая или шестая. Но до этого я ездил в Рыбинск по своим делам. Разок брал с собой и доктора Алекса. Собственно детский дом, при чем самый нуждающийся, я нашел по телефону. Было это незадолго до Нового Года. Чувствуя приближение очередного временного рубежа, я стал усиленно напоминать себе, что я ДОЛЖЕН. Дело в том, что я как бы пообещал себе, что сделаю это. Не люблю такой пафосности, как это обычно звучит: "дал себе слово", "поклялся" и т. п. Но, тем не менее, приблизительно к Рождественским праздникам (23-25 декабря) я стал себя теребить, что мол, пора.

На Новый Год я собирался в Африку, к семье, в Адис-Абебу. Т. к. это не на один день, нужно было расквитаться с долгами. И вот, в один прекрасный день, точную дату не назову (приблизительно 23-26 декабря 1998) я взял себя в руки, усадил за телефон и начал названивать по всем детским домам Рыбинска.

Первый звонок пришелся на 6-й детдом. В то время он еще не начал функционировать, его еще переделывали из детского сада. Там нужно было оборудование для пищеблока. Цена вопроса как раз была в рамках моих возможностей. Это все благодаря кризису. В долларах все подешевело в 4 раза :-))). Несмотря на это, я здраво рассудил, что оборудовать еще не открывшийся детский дом – это почти что его строить, а такая задача – прерогатива государства.

Общаясь с директором другого (43-го) детдома, я также не нашел критичности в ситуации. Объявленные потребности состояли в тапочках, фруктах и т. п. Естественно, если бы, вопреки моим предположениям, это оказались самые нуждающиеся детдома, я бы помог им. Но исходная информация (впечатление от города Рыбинска и послекризисная ситуация в стране) заставляла ожидать более серьезных проблем. Что и подтвердилось на третьем звонке.

Я попал на Нину Михайловну Корнюшкину, директора 72-го детдома. В тот момент ситуация была такова, что детям практически нечего было есть. Из-за кризиса была задолженность по оплате продуктов питания, и машина, посланная за ними на продовольственную базу, вернулась пустой. Я такого расклада не ожидал. Оказывать продовольственную помощь в мои планы не входило, т. к. этот вид помощи практически нельзя контролировать. Продовольствие высоколиквидно, т. е. его можно легко перепродать "налево", и, в то же время, невозможно проверить, куда оно ушло – в детдомовский котел или в другое место. Еду должно закупать государство.

Несмотря на все эти соображения, я в порядке "скорой помощи" (в виде исключения) передал на питание этим детям некоторую сумму (через знакомых рыбинских ребят). Конечно, невозможно кормить 85 детей все время, но на неделю в кризисной ситуации им бы, по тогдашнему курсу, наверное, хватило. Директору я тогда сказал, что снабжать их продовольствием я не собираюсь, и что меня больше интересуют их потребности в товарах широкого потребления (как и предполагалось, наибольшая нужда была в зимней обуви).

Где-то месяц спустя, когда я вернулся из Африки, я связался с Ниной Михайловной, и получил данные по размерам. Все получалось бы, и получилось бы быстрее, будь у меня свой транспорт. А так я в течение двух недель уговаривал доктора Алекса привезти мне коробки с обувью из Лужников. Дело в том, что тогда в Лужниках с этим было очень непросто, такая транспортировка на частнике обошлась бы в значительную сумму, на которую можно было бы купить лишние несколько пар обуви. Решив не ждать, когда мой товарищ созреет, я все сделал сам. Это было довольно хлопотно – 7 очень больших коробок с зимней обувью. И по сегодняшний день процесс закупок, транспортировки и складирования – это самая трудоемкая, хлопотная и неприятная часть нашей деятельности.

Везти все это в Рыбинск я предполагал на поезде. Была договоренность, что там меня встретит детдомовский автобус. Чтобы не заказывать специально какую-то машину, которая довезла бы меня до вокзала, я опять обратился за помощью к Алексу. Кроме транспорта мне нужна была его помощь при погрузке в вагон. На этот раз он оказался свободен, и заехал ко мне домой. Он конечно, был удивлен, с какого перепуга я вдруг решил осуществить такую акцию, но особо меня расспросами не донимал, признавая за мной право на причуды. Должен сказать, что в те времена Алекс еще не накатался на своей незадолго до кризиса приобретенной "Джетте", и поэтому его довольно легко было подбить на какую-нибудь авантюру типа поездки в Рыбинск по зимней дороге, да еще ночью (кстати, ездить в ночь – это его любимое занятие, как я понял). Будучи взбудораженным зрелищем штабеля обувных коробок в моей квартирке, Алекс неожиданно предложил мне довезти все это не до вокзала, как планировалось, а прям до детского дома. Я (исключительно для приличия) не очень решительно поотнекивался, быстро дав себя уговорить (ненавижу ездить по железной дороге с габаритным грузом).

Короче, все было заметано, Леха (Алекс) сообщил родным, что мы едем. Мы плотно поужинали, заварили большущий термос чая с лимоном, нарубили бутербродов, загрузили максимальное количество коробок в машину и двинулись в путь. У Алекса была с собой камера, так что он снимал, что можно, по дороге. Было это где-то числа 14 - 15 февраля 1999 года, вечером, около 21 - 22 часов. Помню довольно хорошо (наверное, еще и потому, что это было заснято на камеру) остановку где-то по пути, на лесной дороге. На улице мороз около 20 - 25 (минус), темень непроглядная. Дорога вся в снегу. Вокруг лес. Мы остановились попить чаю и перекусить. На автомобильных часах время полвторого ночи. Пока стояли (полчаса где-то) ни одна машина мимо не проехала (да и вообще, в это время я машин что-то не помню – очень поздно для таких поездок). Романтика полнейшая! Мне, не знаю почему, пришла в голову мысль о Великой Отечественной Войне, когда наши солдатушки в такой же мороз по блиндажам и землянкам ютились, в окопах коченели. Я Алексу и говорю: "представляешь, Лех, мы тут с тобой сидим в теплой машине, чай с лимоном пьем, бутерброды жуем, у нас, на всякий случай, если что, теплая одежда, обувь припасена, не пропадем, а каково нашим было? Мороз под тридцать, одежонка – какую дали, заиндевевшая винтовка, живот от голода сводит. Ни умыться, ни переодеться, и так – день за днем, месяц за месяцем, да и тому будешь рад – хоть не убили. Интересно, они, когда спать ложились, хоть сапоги могли позволить себе снять?"

Кстати, я тогда нарулился вдоволь – несмотря на такие погодные условия. Что было особенно прикольно – это стертые до корда шины, которые Алекс долгое время не хотел менять. Но, несмотря на это, плохие мысли в голову не приходили. Хотя, если честно, в определенных ситуациях машина была практически неуправляема. В самом Рыбинске Алекс как-то чуть не впаялся на повороте – крутит руль влево, а машина продолжает свое прямолинейное движение :-))). Повторюсь, тогда так трагично я все это не воспринимал – не было того отрицательного опыта ДТП, приобретенного позднее при езде колоннами. Вопрос скорости, естественно, не стоял, 60 км/ч, не более. Торопиться было некуда.

Прибыли мы в детдом в 5 утра. Нас встретили, уложили спать в изоляторе. Тут уже Алекса пробило. Он мне и говорит, глядя на невзрослого размера кровати: "Гер, представляешь, вот, если ребенок заболел, его сюда кладут, и он тут лежит – маленький, один". Ну, я тоже в долгу не остался, в унисон ему: "даже когда домашний ребенок заболеет, и то – трагедия, даже если просто простуда – жалко ведь, хотя все есть – и лекарства, и материнская забота, а здесь – кто его по головке погладит, если у него температура высокая?" Тут мы что-то так расчувствовались, представив себе эту картину, что прям стыдно признаться – плакать захотелось. Такая безнадега.

Сижу вот сейчас, пишу это, вспоминаю все – действительно, очень грустно. Тогда 72-й детдом не был таким благополучным, как сейчас, и детишки были младше почти на три года (2,8). Седьмая группа, нынче совсем уже девушки, тогда была самая младшая, и все они были еще дети. А восьмая – вообще детсад почти. Они читать не умели. Нужно было видеть, как они обуви обрадовались. Особенно девочки 7-й группы. Я раздавал обувь, а Алекс снимал на видео. Правда, он стеснялся снимать, поэтому, мало что получилось, но все равно, запомнился очень характерный кадр – кто-то из окруживших коробку с обувью девочек в ожидании своей пары так трогательно прижимает руки к груди...

Детишки к нам присматривались, не зная, как реагировать, я тоже не особенно стремился сократить дистанцию, боясь расчувствоваться. Часам к 13 мы управились, все раздали, пообщались с ребятишками, и отправились в обратный путь. В Москву приехали, когда стемнело.

ЧТО БЫЛО ДАЛЬШЕ.

А дальше было вот что. Доктор Алекс, несмотря на то, что я его просил никому не говорить об этой поездке (я даже собственной жене не собирался говорить) впечатлился всем увиденным, и написал об этом в Интернете, на сайте www.auto.ru, где он иногда тусовался по автомобильным делам. Имен он не указал, и все бы сошло, если бы не волна откликов. Народ стал активно обсуждать, что надо, мол, продолжить дело, и все такое. Я об этом ничего не знал, т. к. Леха мне ничего не сказал, полагая (не без оснований) что все и так пройдет. Однако несколько особенно настойчивых его все-таки достали, а так как он не владел информацией и вообще был не в курсе подробностей, вынужден был обратиться с этой проблемой ко мне.

Хочу сразу пояснить: я тогда даже думать не хотел о дальнейшем продолжении. Я сделал, что хотел – ни больше, ни меньше. И не считал себя должным ввязываться в это дело. У меня нет комплеса вины, или грехов, которые я хотел бы таким вот образом замолить. Поэтому такое паблисити меня совсем не устраивало. Я очень обозлился на доктора Алекса, и почти на год разорвал с ним отношения. Понимаю, что, возможно, сейчас это кажется глупым, но тогда мне так не казалось, я был возмущен до глубины души, т. к. воспринял это как "подставу". Еще бы, мне пришлось общаться с журналистами, и меня просто бесил идиотизм восприятия ими ситуации. Как часто бывает, они перевернули все с ног на голову.

Постепенно поднявшаяся было волна благотворительного энтузиазма схлынула. Возможно, некоторую роль в этом сыграли мои хамские и резкие ответы на призывы взять на себя организацию следующей поездки. На этом все бы и кончилось, но тут появился Юра Казак по нику Перец (Perchilla). Его спокойная, уравновешенная манера общения очень располагала, а настойчивость, проявленная в достижении договоренности о личной встрече, вызывала уважение, что, естественно, мешало отфутболить его так же, как остальных. Тут я вынужден был пойти на компромисс и согласиться на еще одну поездку в детдом. Собрав все денежки в корзинку, мы пошли закупать необходимое. На этот раз – джинсы, свитера и сумки для школы. Все было отвезено на двух машинах в 72-й детдом Рыбинска.

После этой поездки Юра возникал по телефону с периодичностью раз в два месяца, и мы продолжали ездить туда, но уже вдвоем. Никаких попыток привлечь еще кого-то мы не делали. Таким образом, после двух первых поездок было еще три поездки. В одной из этих поездок, которая происходила 1 августа 1999 года, и была объявлена акция "Три желания".

ТРИ ЖЕЛАНИЯ.

После того, как в ходе трех первых посещений 72-го детдома Рыбинска мы по минимуму удовлетворили некоторые базовые потребности детей, у меня возникло желание сделать что-нибудь особенное, что могло бы запомниться детям надолго. В итоге родилась идея исполнения желаний. Технически это выглядело следующим образом. Каждый ребенок должен был написать письмо на мое имя на главпочтамт "до востребования" (это для того, чтобы письма не терялись). В письме нужно было дать о себе необходимую информацию: ФИО, день рождения, № группы, рассказать о себе, своей жизни, своих интересах, хобби, учебе, друзьях, мечтах и пр. В конце письма необходимо было перечислить три желания. Одно из них я обещал исполнить. Конечно же, я объяснил детям, что желания должны быть выполнимыми, приблизительно очертив пределы возможностей волшебства.

Почему нужно было загадывать три, если выполнялось только одно? Все очень просто. Нужно пространство для маневра. Если мы имеем три пункта, то можем выбирать. А иметь возможность выбора крайне необходимо, хотя бы по следующим соображениям. Во-первых, так можно группировать однотипные желания, и следовательно, закупать не в розницу, а оптом, что снижает себестоимость акции в 2-3 раза. Во-вторых, это позволяет избежать уравниловки. Для тех, кто больше трудился, больше старался, можно выполнить most wanted (самое желанное). Аутсайдерам можно выполнить что-то более простое, менее "капиталоемкое". В-третьих, что Вы будете делать, если все 80 детей попросят только велосипеды, и больше ничего? А что будет делать директор детдома с 80-ю велосипедами, если Вы вдруг сумеете их купить и доставить?