Накануне учебного года вновь становится актуальным вопрос, какую литературу будут читать школьники не только на уроках, но и вне учебного процесса. С 1 сентября 2012 года вся медиапродукция, которая попадает к нам, имеет маркировку от «0+» до «18+». И если раньше активисты могли лишь ораторствовать на тему воспитания молодого поколения и ссылаться только на «Домострой», то теперь у них есть надежное подспорье – федеральный закон «О защите детей от информации, причиняющей вред их здоровью и развитию». В преддверии «Дня знаний» «НИ» решили обсудить с издателями случаи чрезмерной заботы общественных организаций о детском чтении.

Члены добровольного некоммерческого объединения «Ответственные родители» создали сайт с названием zakon436 – соответственно номеру закона о защите детей от вредоносной информации – и составили свой запретный список книг и фильмов, которые, на их взгляд, вредят хрупкой детской психике. Самой опасной писательницей «Ответственные родители» сочли Астрид Линдгрен: ее книги «Расмус-бродяга» и «Рони, дочь разбойника» содержат «информацию, способную вызвать у детей желание заниматься бродяжничеством», а любимый всеми «Карлсон, который живет на крыше» – «информацию, отрицающую семейные ценности и формирующую неуважение к родителям». Не обошли внимательные и чуткие родители стороной и две сказки Пушкина: «Сказка о Золотом петушке» должна быть запрещена за сцену убийства царя Дадона петушком, ибо это «изображение или описание насилия без натуралистического показа процесса лишения жизни при условии, что выражается сострадание к жертве. Не выполняется условие выражения сострадания к жертве», а до сказки «О попе и работнике его Балде» еще нужно дорасти: «не выполняется условие выражения сострадания к жертве и отрицательное, осуждающее отношение к насилию. Автор не выражает сострадания к убитому волшебнику. Автор не выражает сострадания к убитому попу» – и потому сказке присвоили возрастной ценз «16+». Как бы ни были абсурдны рассуждения и действия подобных комитетов, они тем не менее довольно опасны: нас снова принимают за людей, которые не могут самостоятельно решить, что лучше для собственного ребенка. Очевидно, что вместе с подобными «общественными» организациями государство вновь пытается вмешиваться в нашу частную жизнь.

Немало шума наделала история с невыдачей романа «Финансист» Теодора Драйзера 16-летним школьницам, когда директор Пушкинской библиотеки в Омске заявил, что библиотекари в данном случае действовали в соответствии с законом. И в самом деле, этот закон кроме того, что стал опорой для борцов за нравственность будущего поколения, стал еще и грозой всех книготорговцев и библиотечных работников: по принципу «как бы чего не вышло» школьникам теперь не выдают произведения многих классиков, чем, честно говоря, лишь привлекают внимание к тому или иному автору. На самом деле случай с Драйзером нельзя назвать из ряда вон выходящим: автору этих строк в свое время в школьной библиотеке не выдали роман «Что делать?», но никакого шума это не вызвало и не могло вызвать. Заведующая отделом библиотеки иностранной литературы имени Рудомино Ольга Мяэотс считает, что «чем больше нам будут запрещать, тем больше мы будем читать – мы это уже неоднократно проходили». В Библиотеке-читальне имени Тургенева «Новым Известиям» ответили, что случаев невыдачи школьникам тех или иных книг в рабочей практике не припоминают. Действительно, хоть закон и суров, но есть еще здравый смысл, преступления против которого совершаются обычно лишь выслуги ради.

Отдельно стоит поговорить о книгах, необходимых подросткам для того, чтобы познать себя и найти ответы на вопросы, которые в российском менталитете считаются «неудобными».

Некая группа родителей, назвавшая себя Общественным фондом «Уральский родительский комитет», возмутилась наличию в свободной продаже книг, адресованных детям от 8 до 16 лет: «Как взрослеет мое тело» Валерии Фадеевой, «Что происходит с моим телом» Линды Мадарас, «С кем бы побегать» Давида Гроссмана и других. Опять же ночами не спавшими активистами Екатеринбурга было написано письмо детскому омбудсмену Павлу Астахову, который, в свою очередь, обратился напрямую к губернатору Свердловской области, по предписанию которого книги были мгновенно изъяты из магазинов и библиотек. Забота о детях от самого губернатора, конечно, поражает, но следует помнить, что в нашем государстве существует официальный запрет только на издания, пропагандирующие межнациональную рознь, призывающие к терроризму и «рекламирующие» наркотики. В остальном ограничений не существует, и все попытки запретить литературу должны пресекаться.

Как прокомментировала в СМИ Светлана Дындыкина, pr-директор детского издательства «Розовый жираф»: «У нас отсутствует институт экспертной оценки. Что касается детских книжек про секс – их очень мало, можно пересчитать по пальцам одной руки: я делала для канала «Мать и дитя» передачу на эту тему, специально ходила и искала книжки, которые есть в продаже. Они, конечно, для разного возраста: у «Мир детства медиа» есть совершенно волшебная книжка «Как я появился на свет» для младших школьников – старших дошкольников, а, скажем, «Что происходит с моим телом» Линды Мадарас, выпущенная АСТ, – для пубертатных уже детей. Книга Валерии Фадеевой «Как взрослеет мое тело», за которую ухватился родительский комитет, по моему личному мнению, – плохая книжка: она не справляется с теми задачами, которые книги подобного рода должны решать, и где-то даже вводит читателя в заблуждение. Но в то же время понятно, что это твой личный родительский выбор – покупать ребенку такую книжку или поискать хорошую, хотя выбирать особо не из чего. Однако у нас критика не уделяет внимания детским книгам, а книги «про это» – вообще вне дискуссии. На эту тему боятся говорить. Нет никакого экспертного совета, который сказал бы: «Посмотрите: эта книжка прямо отличная, а эта – плохая; мы не будем запрещать плохую книжку, но мы ее разберем и объясним, почему она плохая». Вместо этого приходят сумасшедшие активисты, которым все равно. Нет никакой экспертизы – ни педагогической, ни психологической».

Семейный психолог Катерина Мурашова, автор многих книг для подростков, считает, что цензура в детских книжках «безусловно нужна». «Ребенок в отличие от взрослого читателя не является субъектом принятия решений. Допустим, родители компетентны сделать этот выбор за ребенка – но ведь ребенок растет не в вакууме. Даже если родитель решает не покупать своему ребенку ту или иную книгу – у ребенка есть приятели, и их родители могли рассудить иначе, дети ходят в библиотеку и так далее. Они живут в информационном поле. То есть недостаточно оставить это решение на усмотрение родителей, чтобы оградить ребенка от информации, которая может нанести ему вред. Если подумать, как это могло бы осуществляться на практике, я бы сказала, что это следует отдать на откуп издателям. Должен быть, предположим, общественный совет, состоящий из людей, вызывающих доверие, который мог бы составить в помощь издателям методичку», – рассказала в недавнем интервью г-жа Мурашова.

Своим мнением по поводу того, должен ли существовать специальный комитет, который поможет издателям выбирать возрастную маркировку или ориентироваться в тематике книг для детей, поделилась с «НИ» директор детского издательства «Август» Мария Вайсман: «Если некуда трудоустроить выпускников разных «социальных» университетов, то, может быть, лучше их в сельские школы запустить, чтобы хоть вслух читали детям книжки, те самые, рекомендованные, занимались полезным делом. Но все равно – решать такие вопросы должны только родители. Пусть в школе или в саду дают список литературы, пусть его расширяют, не пожалеют бумаги. Но список должен быть рекомендательным, и только. Один человек в семь лет уже прочел Стивенсона, другой вообще не собирается читать ничего... Как ни крутите, какой орган ни выдумывайте – все идет из семьи».

Несколько лет назад Людмила Улицкая запустила детский литературный проект «Другой, другие, о других». Это серия книг, призванных привить детям основы терпимости к чужим народам и культурам. В свет вышли четыре первых тома: «Ленты, кружева, ботинки» Раисы Кирсановой, «Путешествие по чужим столам» Александры Григорьевой, «Семья у нас и у других» Веры Тименчик и «Большой взрыв и черепахи» (о возникновении мира с точки зрения мифологии и науки) Анастасии Гостевой. Лишь за упоминание в книге Веры Тименчик о том, что семьи бывают не только из пап и мам, Улицкая подверглась настоящей травле со стороны пресловутых активистов, которые тут же сочли всю книгу пропагандой гомосексуализма среди несовершеннолетних и порывались ее запретить. Сама Людмила Евгеньевна так прокомментировала ситуацию: «Мы не вербуем подрастающее поколение в ряды гомосексуалистов, но предпочли бы видеть молодежь более терпимой».

Попала под горячую руку чиновников-запретителей и писательница Ксения Драгунская, дочь одного из лучших советских детских писателей Виктора Драгунского. В ее книге «Целоваться запрещено!» все тот же Уральский родительский комитет под руководством Евгения Жабреева обнаружил признаки экстремизма, пропаганды детского суицида и насилия. По мнению г-на Жабреева, старуха Шапокляк в книге Драгунской «растлевает детей», поощряет подростков становиться альфонсами, чтобы жить в достатке и познать все прелести взрослой любви. Кроме того, в книге рассказывается о способах самоубийства и умерщвления других людей. За Драгунскую тогда вступился писатель Владислав Крапивин, с чьим авторитетом спорить не приходится: «Экстремизм легко найти в поступках и разговорах персонажей детских книг. И в моих книгах его при желании тоже можно найти. Я не читал «Рыжую пьесу» Драгунской. Но знакомился с другими ее произведениями. Например, у нее есть «Все мальчишки – дураки». Мне кажется, что при большом желании и в этом названии можно заметить намеки на экстремизм».

Как бы это ни было абсурдно и смешно, но год назад прокуратура Ставропольского края потребовала оградить школьников от книг Есенина и Набокова, поскольку они «несовместимы с задачами образовательного процесса» и содержат «эротику, мистику, ужасы и хулиганские стихи». «Школьникам рано читать такие книги», – заявил тогда помощник прокурора. По его словам, произведения этих авторов негативно влияют на несовершеннолетних, пробуждая в них «боязнь темноты, призраков, ночные страхи и создавая проблемы в общении между сверстниками». Он отметил, что по требованию прокуратуры вредоносные книги должны быть убраны с библиотечных полок в закрытые шкафы или кабинет директора, чтобы доступ к ним имел только взрослый персонал учебного заведения.

В США действует программа «Неделя запрещенных книг», организованная Американской библиотечной ассоциацией в защиту свободного чтения (ALA). Так же, как и в нашей стране, американскими «родительскими комитетами» запрещаются к прочтению те или иные произведения с описаниями откровенных сцен или элементами насилия. Исключение из списка литературы, запрет на внеклассное чтение и изъятие книг из школьных библиотек – все это знакомо американским школьникам. В разное время жертвами родительского контроля становились Курт Воннегут за роман «Бойня № 5, или Крестовый поход детей» и Харуки Мураками за роман «Норвежский лес». Борьбу с самовольной цензурой в Америке ведет как раз ассоциация ALA, активисты которой уверены в способности каждого читателя иметь свое собственное мнение на любое литературное произведение. В школах ALA запустила программу «Запрещенная книга» о допустимых пределах свободы слова: школьникам дают ознакомиться с ранее запрещенными произведениями, после чего они пишут сочинение, в котором раскрывают свое мнение о необходимости запрета на данное издание либо о его литературной ценности. Неделя запрещенных книг учреждена в 1982 году и проводится ежегодно в последнюю неделю сентября. Отметим, что и в Москве имела место попытка проведения подобного мероприятия. В 2012 году один из книжных магазинов решил присоединиться к славной американской традиции и тоже поговорить с читающей аудиторией о запрещенных книгах, подискутировать на тему «политики защиты детей от чтения», но мероприятие не вызвало ожидаемого ажиотажа и не было продолжено в следующем году. Мечтать о том, чтобы детям в российских школах на уроках литературы или истории объясняли, чем то или иное произведение было неугодно советской власти, особенно не приходится: формат ЕГЭ не требует от выпускника таких познаний. Более того, есть опасения, что прецеденты с выявлением экстремизма в старой доброй классике могут так напугать школьных учителей, что с современным литературным процессом ученики и вовсе рискуют не познакомиться.

Евгения АЛЕКСАНДРОВА