В последние годы наше Минобрнауки, активно ориентируясь на зарубежный образовательный опыт, сокращает часы преподавания литературы в школе. Может быть, действительно, преподавание литературы — российский атавизм? И для грядущей жизни знание русской классической литературы нашей молодёжи вовсе не нужно?

О реформе школьного образования с доцентом, старшим научным сотрудником СПбГУ О. И. Глазуновой беседует наш корреспондент Ирина Богданова.

К сожалению, сокращение учебных часов на уроки литературы — это только одно из звеньев в цепи печальных событий последнего времени, — говорит Ольга Глазунова. — Я не знаю, чем руководствуются наши чиновники из Минобрнауки, продолжая выбранную некогда политику тотального заимствования. До сих пор ни в одном интервью, ни в одном документе мне не удалось обнаружить внятно изложенной точки зрения ни Владимира Филиппова, ни Андрея Фурсенко, ни Дмитрия Ливанова по этому поводу. Ради чего всё это затевалось? Какова цель? Ведь очевидно, что слепое копирование чужого опыта ничем хорошим закончиться не может.

Я далека от мысли, что чиновники Минобрнауки сознательно стремятся разрушить наше образование, хотя уже многие в нашей стране воспринимают происходящее именно с этих позиций. Любые реформы — вещь чрезвычайно сложная и далеко не однозначная. Проведение их требует предельной грамотности, профессионализма и ответственности.В Советском Союзе было много проблем, но образование — и среднее, и высшее (я имею в виду лучшие учебные заведения страны) — неизменно вызывало восхищение у западных коллег. Достаточно вспомнить, сколько учёных уехало на Запад в 80­-е и 90-­е годы и каких высот им удалось там достигнуть, несмотря на жесточайшую конкуренцию. Советское образование традиционно было фундаментальным, в нём удивительным образом сочетались как гуманитарная составляющая, так и энциклопедичность полученных профессиональных знаний. А что сегодня? Сокращая часы на изучение русской литературы, отдавая все силы сдаче ЕГЭ, мы плодим посредственность. И это при том, что русскую классическую литературу как изучали, так и будут изучать во всем мире с особым пиететом и уважением. Обидно, если через некоторое время у нас в стране ее будут знать хуже, чем на Западе. К этому, к сожалению, всё и идет…

— Традиционное советское образование зарубежные коллеги обычно обвиняют в универсальной широте и неприспособленности к решению узких прагматичных проблем. Но Вам не кажется, что узким специалистом образованный человек может довольно быстро стать самостоятельно, если имеет основательный фундамент?

— Кто-­то обвиняет, а кто-то и по-­хорошему завидует. Вы правы, из большего всегда можно сделать меньшее, а вот из меньшего большее без дополнительных усилий не создать. Но дело даже не в этом. Наша главная проблема сегодня состоит не в том, какими фактами располагают школьники в рамках учебной программы (этот запас может быть разным), а в их умении думать, сопоставлять и делать правильные выводы. И здесь без фундаментального подхода к процессу обучения не обойтись.Способность к творчеству есть прежде всего способность к обобщению, к более широкому восприятию окружающего мира, и это качество не связано ни с возрастом, ни с опытом, ни с профессией. Учёный, усматривающий в цепи событий определённую закономерность, или школьник, который при решении задачи рассматривает её как частный случай общей проблемы, демонстрируют качества творческой личности в равной степени.Меня беспокоит, что аналитический аспект обучения в настоящее время методически не востребован в нашем школьном образовании. Здесь мы многое потеряли. И в этих потерях прежде всего надо винить ЕГЭ с его обязательным натаскиваем на «правильные» ответы. В Интернете на Яндексе были размещены задания для подготовки к ЕГЭ по литературе. В качестве примера приведу оттуда только один вопрос: «Как называется небольшое высказывание персонажа, фраза, которую он произносит в ответ на слова другого персонажа?». Скажите, разве по тому, правильно ли ответит школьник, можно судить о его знании литературы?

Я понимаю, что составлять задания по такому предмету очень сложно: литература не Уголовный кодекс и однозначных ответов не предусматривает. Но вводить подобные тесты — значит, обрекать школьников на изначальный примитивизм мышления. А потом мы удивляемся, что грамотных менеджеров и руководителей у нас днём с огнём не найти. Откуда же им взяться при таком обучении?

— Вернёмся к вопросам гуманитарного образования в целом, ведь именно гуманитарные дисциплины воспитывают гражданина страны, продолжателя традиций и носителя национальной культуры, позволяют разным поколениям говорить на одном языке и понимать друг друга. Осознают ли это создатели реформы? Иногда начинаешь в этом сомневаться.

— Вы, безусловно, правы. Изучение русской литературы — это не просто «галочка» в школьном аттестате. Это способ воспитания личности. Можно создать специалиста любого профиля, можно обучить его самым современным технологиям и дать необходимые знания. Но личность — это понятие особое. Здесь зубрёжкой и знанием формул не обойдешься. Нам повезло, что у нас есть русская классическая литература. Возможно, причина её появления как раз и связана с теми трудностями, которые стране пришлось преодолевать на протяжении длительного времени. Без падений нет взлётов, но чтобы взлететь, нужны представления о том, что должно быть там, наверху, к чему нужно стремиться. Именно об этом говорила и говорит с нами русская литература. Если же этот диалог свести к минимуму, то все «взлёты» в нашей стране будут ассоциироваться исключительно с продвижением по карьерной лестнице.Математика, физика, химия, биология — инструмент познания окружающей действительности; литература, история, культура, искусство — способ познания внутреннего мира человека. Не только в физическом, но и в духовном плане. Человека прежде всего интересует предел его возможностей, глубина личности и её метафизическое предназначение. Через знакомство с произведениями художественной литературы человек открывает в себе и в окружающих что-то новое, определяет границы возможного, выявляет свои сильные и слабые стороны, чтобы понять, кто он на самом деле и на что будет способен в будущем.

— Педагогическое сообщество, как представляется, не всё принимает в предлагаемой реформе образования. И вопросов у него гораздо больше, чем одобрения. Что лично Вам кажется разумным в спускаемых нововведениях, а что требует доработки? Что необходимо учесть нашим чиновникам, какие подводные камни могут внезапно напомнить о себе, на Ваш взгляд?

— Разумным кажется желание улучшить качество образования в нашей стране. Неразумным — настойчивое и ничем не обоснованное стремление приспособить его к системе образования западных стран.

Представьте, что было бы, если в свое время Сергей Павлович Королёв пошёл по пути использования западных наработок. Сумел бы Советский Союз первым запустить искусственный спутник Земли и человека в космос? Ответ очевиден.А сегодня мы уже не стесняемся плестись в хвосте западных стран, называя это «модернизацией». Но какие бы красивые слова ни использовались, в таком подходе есть что-то ущербное. Разговоры о приоритете западной системы образования велись на протяжении 90-­х годов, а в 2003 году при министре образования Филиппове Россия присоединилась к Болонской декларации. После чего все вузы страны были вынуждены подстраиваться под новые стандарты, фактически уничтожая то, что было наработано в течение длительного времени.

Западная система высшего образования существенно отличалась от российской, она давала возможность стать бакалавром по одной специальности, а магистратуру закончить по другой и в любом другом вузе. В результате у нас сложилась ситуация, когда вуз уже не отвечает за качество образования своих выпускников, а студент, закончивший магистратуру в России, может продолжить обучение в другой стране и совершенно по другой специальности. Немножко там поучился, немножко — здесь, о том послушал и о другом… о результатах никто не думает. Если из Советского Союза на Запад уезжали уже сложившиеся специалисты, то сейчас (видимо, в силу снижения общего уровня российского образования) студенты наших вузов имеют возможность начать интеграцию уже со студенческой скамьи. Это, безусловно, существенно облегчит им жизнь на Западе, но вряд ли даст России взамен что-либо стоящее.

Начатые реформы среднего и высшего образования трещат по всем швам, напоминая здание, которое так и норовит завалиться то на один бок, то на другой. А представители Минобрнауки уверяют нас в том, что если вовремя ставить подпорки, то всё будет замечательно.Однако этим заверениям трудно поверить. По словам учителей, общий культурный уровень школьников катастрофически падает. Но это ни для кого не новость. Меня поразило другое: современные старше­классники не только не имеют эмоционального опыта, но и не представляют, зачем он им нужен. Поэтому, наверное, и русская классическая литература остается невостребованной.

И что в итоге? Судебная хроника пестрит ужасающими фактами проявления насилия и жестокости, которые совершаются подростками и молодыми людьми с абсолютным спокойствием. А мы только руками разводим и задаёмся вопросом, как такое стало возможно? С другой стороны, сами родители сегодня стараются отгородить своих чад от любых переживаний. Если дело так пойдёт и дальше, в скором времени мы рискуем получить абсолютно невменяемое поколение.