Видимо, несмотря на околоцерковные суеверия, окрещивающие собаку «бесовским отродьем», несмотря на все нападки на Церковь, все-таки храм считается прибежищем для тех, кто никому не нужен, — и людей, и животных.
Однажды вечером, выходя после службы из храма, мы с друзьями обнаружили, что около самого порога стоит коробка с небольшими дырочками. Внутри что-то шебуршится... Окружив коробку, мы осторожно приоткрыли крышку: на нас смотрела крупная остроклювая птичка. Она была страшно напугана, мы — страшно удивлены и заинтригованы. Видимо, у нее было подбито крыло — взлететь птица не могла, только металась по коробке. Кто-то подбросил бедолагу к храму.

 

Я сразу набрала номер моего друга, ветеринарного врача, кстати, атеиста. Узнала у него телефон приюта для птиц, он оказался где-то на окраине. Наш алтарник без вопросов сел за руль и повез туда перепуганного подкидыша.
Прошел примерно год. Погожим осенним деньком я шла вечером в тот же храм. Навстречу из дверей церкви стремительно вышла одна прихожанка, чем-то очень недовольная. Что такое? А оказывается, ей приходится убирать с территории возле храма протухшую еду.

 

— Люди приносят и приносят, а это все портится и воняет!

 

— А кому приносят-то? Зачем?!

 

— Да вот, собаке. Она прибилась к нам!

 

Смотрю, а около храма, предусмотрительно зайдя за невысокую ограду церковного сада, на меня доверчиво и трусливо смотрит худющая дворняга. Прибилась же!
Номер знакомого ветеринара-атеиста набирать я не стала — обычно при храме живут кошки, но пусть какое-то время поживет и собачка.

 

 

 

 

Эту славную историю рассказала мама. Она живет в кубанской станице. А в доме напротив — многодетная верующая семья, и все их матрешки очень любят бабушку Таню. Практически каждый день у нее. И помогают, и веселят.

 

И вот они как-то прибежали в дом, а телевизор был включен и НТВ, как всегда, ужасало. Детишки наворачивали блины, но телевизор их поразил. У них-то дома нет такой «адовой машинки».

 

— Бабушка Таня! А кто это такие воры?! — спросили длинные реснички...

 

— Та! Ешь спокойно. Ну, это такие плохие люди, которые приходят в дома и забирают все драгоценности.

 

— А что такое драгоценности?

 

— Мда-а-а... Ну, это золото, бриллианты, деньги. Ешьте спокойно, вам это не грозит. У Вас-то точно брать нечего!

 

После блинов детишки рванули на грядки с клубникой, а маленький Федя замялся и на ухо бабушке прошептал:

 

— Бабушка Таня, а у нас ведь есть драгоценности...

 

— Да ну?!

 

— Да! Не поверите. У нас есть золотые рыбки!

 

Бабушкины слезы, объятья.

 

Занавес.

 

 

 

Прожившая у нас семь лет морская свинка капризничала и постоянно требовала к себе внимания. Но она сразу же всё поняла и смирилась, когда родились наши девочки. Она вела себя так тихо, что я, привыкший к её жалобным свиристениям, проморгал момент, когда она стала болеть.

 

Она и умерла удивительно смиренно: увидев приближение конца, Катя взяла её на ладони, и наша свинка прижалась к рукам и пыталась поласкаться. Но пора было кормить и укладывать детей, и её пришлось положить в клетку. Там свинка и умерла, тихо, и девочки даже не заметили ее смерти.

 

Ночью, когда маленькие уснули, мы включили ночник и вынули её ставшее твёрдым, окоченевшее тельце. Я глядел на эту морскую свинку, на веках её блестела застывшая капелька, как-будто слёзинка...

 

Если бы я имел мужество так же достойно встретить смерть!...

 

 

- - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - -

 

Для животных человек — это Бог. Как мы просим помощи у Бога, так они просят помощи у человека.

 

Помню как-то раз летом в келье Честного Креста гадюка сползла с крыши на землю и свернулась передо мной кольцом. Высоко задрала голову, высунула свой язык и стала шипеть. Она страдала от жажды — было очень жарко — и угрожала мне. Она требовала воды, словно я обязан был снабжать её водой. «Да — говорю я ей, — такой манерой поведения ты других не особо к себе располагаешь!» Потом я налил ей воды, и она напилась.

 

А шакалы меня прямо умиляют, потому что, когда они хотят есть, плачут, словно маленькие дети. А с котятами у меня сейчас в келье просто беда. Они поняли, что каждый раз, когда звонит колокольчик, я выхожу во двор и иногда выношу им кое-какую еду. Так они теперь, когда хотят есть, дергают за веревку, и колокольчик звонит. Я выхожу, вижу, что они дергают за веревку, и кормлю их. Как же Бог всё устроил!

 

На Синае, так как там пустыня, больше было диких животных, я всех их кормил — куропаток, перепелов, мышей! Раскладывал отдельно еду на плитах, чтобы они не ссорились. Птицы, куда бы я ни пошел, следовали за мной. Помню, однажды у меня схватило поясницу, мне пришлось несколько дней провести в постели. Так одна птичка залетела ко мне прямо в келью и села на грудь. Сидела, смотрела мне в лицо и щебетала несколько часов подряд, очень красиво. Вот было удивление!

 

Старец Паисий Святогорец (1924—1994)

- - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - -

Конечно, можно и нужно любить всех животных, постыдно и грешно христианину бить и истязать их и с ненавистью относиться к животным, но не менее грешно также излишнее пристрастие к ним. Иные в своей любви к кошке или собаке доходят до крайности: безмерно холят, нежат и целуют ее и в то же время ненавидят своих ближних. Для таких собака становится дороже родной матери, старой и больной; они рыдают и скорбят о потере или смерти животного, забывая поскорбить и поплакать о своих явных грехах.

 

 

Почему-то нам часто встречаются животные, которым требуется наша помощь. То на балкон, ударившись об оконное стекло, упала свиристель, то (и не единожды) попадались на пути скворчата-слётыши. Один из таких случаев был довольно интересный.

 

Как-то мы принесли домой мокнувшего под дождем скворчонка, родители которого яростно отгоняли от него кошку и ворон. Видимо рановато «вылетел» из гнезда, хотя наполовину был уже оперившийся. В ветеринарной клинике сказали, что птенец всё равно погибнет: даже если положить обратно в гнездо, родители его не примут. Но случилось ровно наоборот!

 

Посадили мы птенца в кошачью переноску и поставили на балкон. Знающие люди научили, как кормить его червями. Надо сказать, что это довольно-таки сложный процесс, и мы с трудом справлялись. Тихо скворчонок себя не вел: всё время издавал какие-то звуки. К нашему удивлению, по крику его узнали скворцы-родители: прилетели на балкон и стали сами кормить своего детеныша, просовывая пищу через решетку дверцы переноски.

 

Было видно, что они очень боялись, но для родительской любви не существует преград, даже таких «страшных», как человек. Вскоре балкон весь наш был усыпан червяками, гусеницами и другими насекомыми.

 

Ещё через два дня наш «заключенный», к тому времени, вероятно, уже окрепший, благополучно вылез через ячейку решетки и улетел.

 

 

 

Мне было, наверное, лет шесть, когда на моих глазах ребята постарше притащили в наш старый московский двор голубя, видимо, раненного, а, может быть, подбитого ими снежком — была зима. Голубя посадили у стенки, словно приговоренного к казни, и стали расстреливать снежками, на моих глазах. А я стоял и ничего не предпринимал, просто глядел на все происходящее. Я прекрасно понимал, что надо защищать слабых, нужно предотвращать жестокость — читал об этом в книжках, читал про героев, про подвиги... Но когда то, что требовало от меня подвига, стало разворачиваться перед моими глазами, я, понимая весь ужас ситуации, только стоял и смотрел. Потому что струсил.

 

Этих мальчишек прогнала соседка: высунувшись в окно, она накричала на них, пригрозила вызвать милицию. И те убежали.

 

Я взял голубя, отнес на наш чердак, и через некоторое время, слава Богу, он поправился и смог улететь. С тех пор, и по сей день, у меня перед глазами стоит этот эпизод моей жизни. А с другой стороны, перед моим мысленным взором — пример людей, которые мужественно вступались за правду, не имея никакой надежды на поддержку, на то, что кто-то «накричит из форточки» и остановит убийц и палачей.

 

Вспоминая того голубя, я, видимо, всю жизнь буду думать о том, человек ли я, христианин ли я или все тот же маленький трус и негодяй.